УЧЕНИЕ СТАРЦА ПАИСИЯ ОБ ИИСУСОВОЙ МОЛИТВЕ, УМОМ В СЕРДЦЕ СОВЕРШАЕМОЙ.
"Сладостна бывающая в сердце чистая и
постоянная память об Иисусе и происходящее
от нее неизреченное просвещение".
Учение старца Паисия об Иисусовой молитве, как и его учение о монашестве, тесно связано с учением об этом предмете его учителя и друга схимонаха Василия. Поэтому мы сначала вкратце передадим учение об Иисусовой молитве старца Василия, изложенное им в предисловиях на книги святого Григория Синаита, блаженного Филофея Синайского и блаженного Исихия Иерусалимского.
Свое предисловие на книгу святого Григория старец Василий начинает указанием неправильности мнения тех, которые думают будто бы умное делание прилично одним только совершенным, достигшим бесстрастия и святости. Думающие так, ограничивают свое моление одним только внешним исполнением псалмопения, тропарей и канонов, не понимая того, что такое внешнее моление назначено нам святыми отцами только как временное в виду немощи и младенчества нашего ума с тем, чтобы мы, постепенно совершенствуясь, восходили на ступень умного делания и ни в каком случае не оставались при одном только внешнем молении. По словам святого Григория, только одним младенцам свойственно, совершая устами внешнее моление, думать, что они совершают что-то великое, и утешаясь количеством читаемого, выращивать в себе внутреннего фарисея. По словам святого Симеона Нового Богослова тот, кто ограничивается внешним деланием молитвы, не может достигнуть внутреннего мира и преуспеть в добродетели, ибо он подобен ведущему борьбу со своими врагами в ночной темноте; он слышит голоса врагов, получает раны от них, но не видит ясно, кто они, откуда они пришли, как и для чего они борются с ним? По словам святого Исаака Сирина и преподобного Нила Сорского, если бы кто-нибудь захотел помимо умной молитвы одним только внешним молением и внешними чувствами отразить прилог вражий и противостать какой-либо страсти или лукавому помыслу, тот скоро оказался бы много раз побежденным: ибо бесы, одолевая его в борьбе и снова добровольно ему покоряясь, как бы им побеждаемые, издеваются над ним и располагают его к тщеславию и самонадеянности, провозглашая его учителем и пастырем овцам. Из сказанного можно видеть силу и меру, как умной молитвы, так и внешнего моления. Не следует думать будто святые отцы, удерживая нас от неумеренного внешнего моления и обращая к умной молитве, уничижают этим внешнюю молитву. Да не будет! Ибо все священнодействия Церкви установлены в ней Святым Духом и все они отображают в себе тайну воплощения Бога Слова. И нет ничего в церковных обрядах человеческого, но все есть дело Божией благодати, не возрастающее от наших достоинств и не умаляющееся от наших грехов. Но мы говорим сейчас не об уставах святой Церкви, а об особом правиле и жительстве каждого из монахов, т.е. об умной молитве как таком делании, которое, усердием и сердечною правотою, а не одними только словами произносимыми без внимания устами и языком, обычно привлекает благодать Святого Духа. И этим умным деланием может разумно заниматься не только совершенный, но и всякий новоначальный и страстный, блюдя сердце. И потому святой Григорий Синаит, более всех и до тонкости рассмотревший и обсудивший живущею в нем благодатию Святого Духа, жития и писания и духовные подвиги всех святых, заповедует иметь все старание об умной молитве.
Также и святой Симеон Солунский заповедует и советует и архиереям, и священникам, и монахам, и мирянам на всякое время и на всякий час произносить эту священную молитву и как бы дышать ею, ибо нет более крепкого оружия ни на земле, ни на небе, говорит он вместе со святым апостолом, как имя Иисуса Христа. Знай и то, добрый труженик этого священного делания, что не только в пустыне или в уединенном отшельничестве были учители и многочисленные делатели этого священнодействия, но и в самых великих лаврах и даже в городах. Например, святейший патриарх Фотий, возведенный на патриаршество из сенаторского звания и не будучи монахом, уже на своем высоком посту обучился умному деланию и до такой степени преуспел в нем, что по словам святого Симеона Солунского лицо его сияло благодатию Святого Духа как у второго Моисея. По словам того же святого Симеона, патриарх Фотий написал и замечательную книгу об умном делании. Он же говорит, что и святой Иоанн Златоуст, и святые Игнатий и Каллист, будучи патриархами того же Царьграда, написали свои книги об этом внутреннем делании.
Итак, если ты, возражая против умной молитвы, скажешь что ты не пустынножитель, чтобы тебе заниматься этим деланием, то тебя обличат патриарх Каллист, который обучился умному деланию, проходя поварскую службу в великой лавре Афонской, и патриарх Фотий, который, будучи уже патриархом, обучился искусству сердечного внимания. Если ты ленишься заниматься умным трезвением, ссылаясь на послушания, то ты особенно заслуживаешь порицания, ибо, по словам святого Григория Синаита, ни пустыня, ни уединение не бывают настолько полезны при этом делании, как разумное послушание. Если ты скажешь, что не имеешь учителя, который научил бы тебя этому деланию, сам Господь повелевает тебе учиться из Священного Писания, говоря: "испытайте писания, и в них обрящете живот вечный". Если ты смущаешься, не находя безмолвного места, тебя опровергает святой Петр Дамаскин, который говорит: "в том состоит начало спасения человека, чтобы оставить свои хотения и разумения и исполнять Божии хотения и разумения, и тогда во всем мире не найдется такой вещи или места, которые могли бы воспрепятствовать спасению". Если тебя смущают слова святого Григория Синаита, много говорящего о прелести, бывающей при этом делании, то сам же этот святой отец и исправляет тебя говоря: "мы не должны ни бояться, ни сомневаться призывая Бога. Ибо, если некоторые и совратились, повредившись умом, знай, что они потерпели это от самочиния и высокомудрия. Если же кто в повиновении с вопрошением и смиренномудрием ищет Бога, никогда не потерпит вреда благодатию Христовой. Ибо праведно и непорочно живущему и избегающему самоугодия и высокомудрия не может причинить зла, по словам святых отцов, весь бесовский полк, хотя бы и воздвиг на него бесчисленные искушения. Только самонадеянно, самосоветно поступавшие впадают в прелесть. Те же, кто претыкаясь о камень Священного Писания, из опасения прелести уклоняются от умного делания, превращают белое в черное и черное в белое. Ибо не для запрещения умного делания учат нас святые отцы о причинах бывающей прелести, но для предохранения нас от прелести. Как и святой Григорий Синаит, повелевая обучающимся молитве не бояться и не сомневаться, указывает и причины прелести: самочиние и высокоумие. Желая, чтобы мы не получили от них вреда, святые отцы повелевают изучать Священное Писание и им руководствоваться, имея брат брата добрым советником, по слову Петра Дамаскина. Если ты страшишься приступить к умному деланию из благоговения и в простоте сердца, и я вместе с тобою готов устрашиться. Но не следует бояться пустых басней по пословице: "волка бояться - в лес не ходить". И Бога следует бояться, но не бежать от Него и не отрекаться от Него.
Не малым препятствием к деланию умной молитвы является для некоторых их телесная немощь. Не будучи в состоянии понести труды и посты, какие несли святые, они думают, что без этого им невозможно начать умное делание. Исправляя их ошибку, святой Василий Великий учит: "воздержание определяется каждому по его телесной силе" и, я думаю, не безопасно, разрушивши безмерным воздержанием силу тела, сделать его бездейственным и не способным к добрым делам. Если бы хорошо было для нас быть расслабленными телом и лежать как бы мертвыми, едва дышащими, то Бог таковыми бы нас и сотворил. Если же Он не сотворил нас такими, то согрешают те, кто прекрасное Божие создание не сохраняют таким, каким оно создано. Об одном только должен заботиться подвижник, не скрывается ли в душе его зло разленения, не ослабело ли трезвение и усердное обращение мысли к Богу, не омрачилось ли в нем духовное освящение и от него происходящее просвещение души. Ибо, если все упомянутое доброе в нем возрастает, то не будет времени восстать в нем телесным страстям, когда душа его занята небесным и не оставляет телу времени для возбуждения страстей. При таком устроении души принимающий пищу ничем не различается от непринимающего. И он выполнил не только пост, но и совершенное неядение и имеет похвалу за свое особенное попечение о теле: ибо умеренное жительство не вызывает распаления похоти. Сосласно с этим и святой Исаак говорит: "если понудишь слабое тело выше силы его, двойное смущение наносишь душе". И святой Иоанн Лествичник говорит: "я видел эту враждебницу (утробу) упокоеваемой и бодрость уму подающей". И в другом месте: "я видел ее истаеваемую постом и возбуждающую похоть, дабы мы надеялись не на себя, а на Бога Живого". Так учит и история, которую вспоминает преподобный Никон: уже в наши времена был найден в пустыне один старец, который тридцать лет не видел ни одного человека, хлеба не ел, питаясь одними корнями, и он признался, что все эти годы он был борим блудным бесом. И отцы решили, что не гордость и не пища были причиною этой блудной брани, а то, что старец не был научен умному трезвению и противоборству вражиим прилогам. Потому-то и говорит святой Максим Исповедник: "Дай телу по силе его и весь твой подвиг обрати на умное делание". И святой Диадох: "пост имеет похвалу сам по себе, а не по Богу: его цель приводить желающих в целомудрие". И потому не подобает о нем высокомудрствовать подвижникам богочестия, но в вере Божией ожидать исхода нашего устроения. Ни в каком искусстве художники не судят по инструменту о результате работы, но ожидают окончания работы и по нему судят об искусстве. Имея такое установление о пище, не возлагая всю свою надежду на один пост, но в меру и по силе твоей постясь, стремись к умному деланию. Таким образом, ты и гордости можешь избежать, и не будешь гнушаться добрых Божиих творений, воздавая Богу за все хвалу.
Умная молитва есть могущественное оружие, которым подвижник побеждает невидимых врагов своих. Одни из святых отцов дают правила монашествующим вместе с деланием заповедей Христовых совершать продолжительное псалмопение, каноны и тропари. Другие отцы, изучивши тончайшее делание духовного разума, находят недостаточным для новоначальных пребывать в одном только телесном обучении, но, преподавая им вместе с исполнением заповедей Христовых умеренное пение и чтение, устанавливают вместо длительного псалмопения и канонов делание умной молитвы, добавляя при этом, что, если Дух Святой посетит действием сердечной молитвы, тогда, ни мало не сомневаясь, оставлять внешнее правило, ибо восполняет его внутренняя молитва. Третьи, имея большой опыт и познания житий и писаний святых, особенно же будучи просвещены действием и премудростью Святого Духа, устанавливают для новоначальных общее, а не частичное обучение деланию умной молитвы, разделяя его на два вида - делательную и зрительную. Эти отцы повелевают иметь всю заботу об умном делании, отдавая пению немного времени только в часы уныния, ибо, по их словам, церковные службы и песнопения преданы всем вообще христианам, а не тем, которые хотят безмолвствовать. Впрочем и путем длительных псалмопений и чтением канонов и тропарей можно придти в преуспеяние, хотя и очень медленно и с большими трудностями; вторым же путем удобнее и легче, а третьим всего скорее, и притом с отрадою и частым присещением Святого Духа, утверждающим и успокаивающим сердце, особенно при усердном старании и добром желании. Поскольку святая умная молитва срастворяется с соблюдением заповедей Божиих и изгоняет бесов и страсти, постольку, наоборот, небрегущий о заповедях и не заботящийся об умной молитве, но занимающийся одним только пением, бывает влачим страстями.
Преступление заповедей Господних во всех одинаково усматривается, но проявляется многоразлично: напр., кто-нибудь положит себе за правило не преступать заповедь, не отдаваться страсти, но по некоторому обстоятельству или смущению или козни врага случится ему кого-нибудь оскорбить, или осудить, или разгневаться, или победится тщеславием, или спорить и оправдываться, или празднословить, или солгать, или объесться, или опиться, или скверное подумать, или что-нибудь подобное совершить. Чувствуя себя виноватым перед Богом, он тотчас же начинает укорять себя и с покаянием припадать перед Богом умною молитвою от сердца, да простит его Бог и подаст ему помощь не впадать больше в такие согрешения. И, таким образом, он полагает начало соблюдению заповедей и хранению своего сердца от злых прилогов в молитве, боясь и трепеща, чтобы из-за них не потерять Царствия Небесного. Другой же живет просто, нерадя о том, падает ли он, или стоит, и думая, что в настоящие времена нет людей, хранящих заповеди и боящихся преступить их, и что всякий волей или неволей погрешает перед Богом и бывает виновен в тех или иных тонких грехах и страстях: и потому он не хочет и беречься от них, считая это вещью невозможной. Считая себя ответственным лишь за прелюбодеяние и блуд, убийство и кражу, отраву и тому подобные смертные грехи и воздерживаясь от них, он мнит себя стоящим. К таковому относятся слова отцов: лучше падающий и восстающий, нежели стоящий и некающийся. Нужно удивляться, как оба эти человека повинные в одних и тех же всечастных грехах, являются различными перед Богом, да, думаю, и перед духовными людьми. Один совсем не знает падения и восстания, хотя им и владеют страсти; другой же падает и восстает, побеждается и побеждает, подвизается и трудится, не хочет отвечать злом за зло, но не удерживается вследствие привычки, старается не сказать чего-нибудь злого, скорбит, когда получает обиду, однако укоряет себя за то, что скорбит, и кается в этом, или, если и не скорбит о полученной обиде, то и не радуется. Все находящиеся в таком устроении суть противящиеся страсти, не хотят покоряться ей, скорбят и борятся. Отцы же сказали, что всякая вещь, которой не хочет душа, маловременна.
Хочу еще сказать об искореняющих страсти. Есть такие, которые радуются, когда получают обиду, но потому, что надеются иметь награду. Таковой и принадлежит к искореняющим страсти, но не с разумом. Другой радуется, получая обиду и считает, что он и должен был ее получить, ибо сам подал к тому повод. Таковой с разумом искореняет страсть. Есть, наконец, и такой, который не только радуется, будучи обижаем и считает себя самого виновным, но еще и скорбит о смущении своего обидчика. Да введет нас Бог в такое устроение души! Для более ясного познания того и другого жительства скажем еще так: первый, подчиняя себя закону, исполняет только свое пение, второй же понуждает себя к умному деланию, имеет всегда с собою имя Иисуса Христа для истребления врага и страстей. Тот радуется, если только окончит пение. Этот же благодарит Бога, если в тишине, не возмущаясь злыми помыслами, творит молитву. Тому желательно количество, этому - качество. У того, спешащего исполнить количество пения, скоро создается радостное самомнение, полагаясь на которое, он питает и растит в себе внутреннего фарисея, если не внимает себе. У этого, дорожащего качеством молитвы, бывает познание своей немощи и помощи Божией. Молясь, или лучше сказать, призывая Господа Иисуса на прилоги вражии, на страсти и на злые помыслы, он видит их погибель от страшного имени Христова и разумеет Божию силу и помощь. С другой стороны, насилуемый и смущаемый злыми помыслами, познает свою немощь, ибо не может противостать им одними только своими силами. И в этом состоит все его правило и вся жизнь. И хотя враг может и ему внушать радостное самомнение и фарисейские мысли, однако он встречает в этом подвижнике готовность призывать Христа на все злые помыслы и, таким образом, не достигает успеха в своих кознях. Но скажет кто-нибудь, что и первому возможно призывать Христа на вражий прилог. Да, возможно, но каждый по опыту знает, что в настоящее время у делателей внешнего правила нет обычая обучаться молитве на злые помыслы. Таковые особенно не хотят принимать слова произносимого или пишемого о внутреннем внимании, в коем заключается наука моления на злые помыслы. И не только не принимают, но и противятся, и учителей своих выставляя, утверждают, будто бы новоначальным не положено святыми отцами умное делание, а только одно псалмопение, тропари и каноны устами и языком произносимые. И хотя они говорят и учат это неправильно, однако все их слушают, ибо такое моление не требует обучения или отречения от мирских похотей, но всякий, стоит только ему захотеть, может так молиться, монах ли или мирянин. Священное же умное делание, будучи славным и богоугодным искусством из искусств и, требуя не только отречения от мира с его похотями, но еще и многого наставления и обучения, не находит исполнителей среди монахов. При всем том следует опасаться правых и левых уклонений, т.е., отчаяния и самонадеянности. Замечая, что у обучающихся умному деланию бывают по случаю, а не намеренно, невольные падения, называемые отцами повседневными грехами, не должно приходить от этого в сомнение, ибо по мере всякого бывает и преуспеяния и ниспадения от доброго к противоположному. С другой стороны, слыша о великой милости Божией к нам грешным, мы не должны быть самонадеянными и бесстрашно приступать без великого смирения и посильного исполнения заповедей к этому умному священнодействию. Сознавая, что и самонадеянность и отчаяние внушаются врагом, бегать крепко и того, и другого.
И, таким образом, со многим рассмотрением Священного Писания и, пользуясь советом искусных, во смирении обучаться этому деланию. Святые отцы, которые учат одними заповедями Христовыми побеждать страсти и очищать сердце от злых помыслов, указывают подвижникам иметь два крепчайших оружия - страх Божий и память вездеприсутствия Божия, по сказанному: "страхом Господним всяк уклоняется от зла", и: "предзрех Господа предо мною выну, да не подвижуся", предлагают кроме того иметь память смерти и геенны и еще чтение святых писаний. Все это хорошо для хороших и благоговейных мужей; у нечувственных же и окамененных, хотя бы и сама геенна или сам Бог видимым образом открылись, никакого не явится от этого страха. При том же и сам ум в новоначальных монахах скоро притупляется к памяти таковых вещей и бежит от них, как пчела от курения дыма. Но хотя указанная память и бывает добра и полезна в час брани, духовнейшие и искуснейшие отцы сверх этого добра указали и еще большее и несравненное добро, могущее помогать даже и весьма слабым.
Первое средство можно сравнить с тем, когда мелют в жерновах своими руками и своею собственною силой, а это последнее средство, когда мелют на мельнице водою и различными приспособлениями. Как вода сама собою движет колеса и камень, так и пресладкое имя Иисуса, вместе с памятью о Боге всецело живущем в Иисусе, подвигает ум в молитву, о чем великий в богословии Исихий говорит: "душа благодетельствуемая и услаждаемая Иисусом с радостью и любовью и исповеданием воссылает хвалу Благодателю, благодаря и призывая Его с веселием", и в другом месте: "как невозможно проводить эту жизнь без пищи и пития, так невозможно без умного хранения душе достигнуть чего-либо духовного и угодного Богу или освободить свой ум от греха, хотя бы кто и принуждал себя не грешить из-за страха мук". И еще: "проникшие в наше сердце помыслы, если мы их не хотим и крепимся и противостоим, может изгонять молитва Иисусова, произносимая из глубины сердца". Первым из указанных выше средств, без умного делания, хотя и достигается преуспеяние, однако очень медленно и с трудом. Вторым же средством скоро и легко приближается делатель к Богу. Ибо там бывает одно только внешнее моление и поучение, и делание заповедей, здесь же и то, и другое, и внешнее, и внутреннее хранение. Когда новоначальный монах, по отречении его от мира и действия грехов великих и смертных, положит пред Богом обещание воздерживаться не только от малых грехов, повседневных и простительных, но и от действия самих страстей и злых помыслов, и, войдя внутрь к сердцу умом своим, начнет призывать на всякую брань и на всякий злой помысл Господа Иисуса или, если по немощи своей уступит прилогу вражию и нарушит заповеди Господни, припадет к Господу с сердечной молитвою, каясь, осуждая себя, и в этом устроении пребудет до своей кончины, падая и восставая, побеждаясь и побеждая, день и ночь прося отмщения от соперника своего, то не будет ли существовать для него надежда на спасение? Ибо как показывает опыт, невозможно даже и самым великим мужам вполне уберечься от повседневных грехов, сущих не к смерти, источником которых бывают: слова, мысль, неведение, забвение, неволя, воля, случай и которые прощаются вседневною благодатию Христовой по словам святого Кассиана. Если кто, малодушествуя, скажет, что святой Кассиан под очищающимися благодатию Христовой от вседневных грехов разумеет одних святых, а не новоначальных и страстных, пусть будет место и такому мнению, но ты, главным образом, принимай во внимание суждение и решение о таких вещах святых писаний, по которым всякий новоначальный и страстный осуждается этими повседневными грехами, и снова может получить прощение благодатию Христовой, как и все святые всечасным покаянием и исповеданием Богу. Ибо, как говорит святой Дорофей, есть служащий страсти и есть сопротивляющийся страсти. Служащий страсти, когда услышит одно слово, теряет покой, или говорит пять слов или десять в ответ на одно слово и враждует, и смущается, и даже потом, когда уже успокоится от волнения, не перестает злобствовать на сказавшего ему то слово, и печалится о том, что не сказал ему больше, нежели сказал, и придумывает слова, еще более злые, чтобы сказать ему, и постоянно говорит: почему я не сказал ему так? скажу ему еще так-то и все время гневается. Это одно устроение, когда злое состояние является обычным. Другой, когда услышит слово, также теряет спокойствие и также говорит в ответ и пять, и десять слов и скорбит, что не сказал еще трех слов более обидных, и печалится, и помнит зло, но проходит немного дней и он умиротворяется; иной неделю остается в подобном состоянии, а иной через день утихает, а иной обижает, враждует, смущается, смущает и тотчас же утихает. Вот сколько бывает различных устроений, и все они подлежат суду, пока остаются в силе. Поэтому можно судить и о всех других случаях, почему страстный не может очиститься благодатию Христовой от повседневных грехов, кажущихся малыми.
Рассмотрим теперь, когда подобные же грехи бывают простительны новоначальным и страстным. Тот же святой Дорофей говорит: бывает, что кто-нибудь, услышав слово, скорбит в себе, но не о том, что получил неприятность, но о том, что не перетерпел. Этот находится в устроении сопротивляющегося страсти. Другой борется и трудится и побеждается страстью. Иной не хочет отвечать злом на зло, но увлекается привычкою. Иной старается не сказать ничего злого, но скорбит, что получил огорчение, и упрекает себя за то, что скорбит, и кается в этом. Иной же не скорбит, что получил огорчение, но и не радуется. Все они суть сопротивляющиеся страсти: они не хотят служить страсти и скорбят, и подвизаются. Таковые хотя и страстные, но благодатию Христовой могут получить прощение вседневных грехов, не с намерением, но невольно совершаемых, о которых Господь заповедал святому Петру до седмижды семидесяти раз прощать в день. Это же самое говорит и святой Анастасий Синаит: "мы так рассуждаем и думаем о принимающих святые Таины Тела и Крови Господних, что если они имеют некоторые малые и простительные грехи, как то: погрешают языком, слухом, оком или тщеславием, или печалью, или раздражительностью, или чем-нибудь другим подобным, но осуждают себя и исповедуют свой грех Богу, и таким образом, принимают святые Таины, таковое принятие бывает им во очищение грехов их. Так как в начале было нами сказано о благоискусном преодолении страстей умною молитвою и заповедями, покажем теперь яснее и самый ход умного сражения со страстями. Находит ли на нас прилог вражий какой-либо страстью или злым помыслом, делатель молитвы призывает на них Христа и погибает диавол со своим прилогом. Падет ли по немощи мыслью или словом, или раздражительностью, или плотским пожеланием, молит Христа, исповедуясь Ему и каясь. Объят ли бывает унынием и печалью, стесняющими его ум и сердце, хватается за память смерти и геенны и вездеприсутствия Божия и, немного при помощи их потрудившись, призывает Христа. Затем, обретши мир от борьбы, снова молит Христа быть милостивым к нему за его грехи вольные и невольные. И, одним словом, в час брани и мира душевного прибегает он ко Христу, и бывает ему Христос вся во всех, как в добрых, так и в злых обстоятельствах. И не увлекается таковой самомнением, будто бы он выполняет что-либо, молясь или угождая Богу. Ибо иной есть смысл внешнего моления, иной же сего внутреннего: тот, исполняя количество пения, уповает этим угодить Богу; оставляя же его, осуждает себя. А этот, будучи укоряем совестью в повсечасных грехах и терпя нападение вражиих прилогов, всегда вопиет ко Христу, держа в уме своем слова: "если и на всю лестницу совершенства взойдешь, о прощении грехов молись". И опять: "хочу лучше пять слов сказать умом моим, нежели десять тысяч языком", и таким образом без всякого сомнения выполняет указанное святым Дорофеем сопротивление страстям.
Если же кто скажет, что можно и без умного делания очиститься от грехов благодатию Христовой через покаяние, тому отвечаем так: поставь с одной стороны заповеди Христовы, с другой же всегдашнюю молитву: и остави нам долги наши. Дай мне и истинную решимость не нарушать ни одной заповеди, т.е., не похотствовать, не гневаться, не осуждать, не клеветать, не лгать, не празднословить, любить врагов, добротворить ненавидящим, молиться за обижающих, уклоняться сластолюбия, сребролюбия и блудных помыслов, печали, тщеславия, презорства: одним словом, всех грехов и злых помыслов. И с такою решимостью приступи к обучению умному деланию и замечай внимательно, сколько раз в день, вопреки своей решимости, ты нарушишь заповеди и какими грехами, страстями и злыми помыслами уязвишься. Поревнуй той вдовице, которая умоляла судью день и ночь, и начни вопить ко Христу ежечасно за всякую заповедь, которую нарушишь, и за всякую страсть, за всякий злой помысл, которым будешь побежден. Присоедини к этому доброго советника - святое писание, и, проведя так немало времени, приди и научи меня, что ты увидишь в душе своей. Едва ли и сам ты не признаешь, что невозможно уместиться всему этому во внешнем молении, но только в умном делании. Ибо оно научает своего ревнителя всем этим тайнам и удостоверяет душу его, что, оставляя многое псалмопение, каноны и тропари, и обращая всю свою заботу на умную молитву, он не только не погубляет своего правила, но еще и умножает его. Как у ветхозаветного закона сила и хотение были в том, чтобы всех приводит ко Христу, хотя этим казалось и умалялся сам закон, так и многое пение отсылает делателя к умной молитве, а не распростирается на всю монашескую жизнь. Ибо и сам опыт научает такового, когда он, молясь, замечает как бы некоторое преграждение между ним и Богом, как бы медную стену, по пророку, не позволяющую уму ясно взирать к Богу в молитве, или внимать сердцу, в котором заключены все душевные силы и источник помыслов, как добрых так и злых.
Умное делание несомненно требует страха и трепета, сокрушения и смирения, и многого испытания Священного Писания и советования с единодушными братиями, но ни в каком случае не бежания и отрицания, а также и не дерзости, и не самочиния. Дерзкий и самонадеянный, стремясь к тому, что выше его достоинства и устроения, с гордостью поспешает к зрительной молитве. Охваченный тщеславною мечтою взойти на высокую степень, проникнутый сатанинским, а не истинным желанием, таковой легко уловляется диавольскими сетями. И что нам порываться к высокому преуспеянию в умной и священной молитве, которого по святому Исааку едва удостаивается один из десяти тысяч? Довольно, вполне довольно для нас, страстных и немощных, увидеть хотя след умного безмолвия, т.е., делательную умную молитву, которою прогоняются от сердца прилоги вражии и злые помыслы, в чем и состоит дело новоначальных и страстных монахов, через которое можно достигнуть, если Бог захочет, и зрительной или духовной молитвы. И не следует нам унывать от того, что немногие удостаиваются зрительной молитвы, ибо у Бога нет неправды. Только не будем лениться идти путем ведущим к этой священной молитве, т.е., делательною умною молитвою будем сопротивляться прилогам и злым помыслам. Идя этим путем святых, мы удостоимся и жребия их, хотя и не здесь на земле, как говорят святой Исаак и многие другие святые.
Умная молитва сопровождается различными телесными ощущениями, среди которых нужно отличать правильные от неправильных, благодатные от естественных и от происходящих от прелести. Ужаса и удивления достойно, говорит старец Василий, как некоторые, зная Священное Писание, не вникают в него. Другие же, и, не зная и не спрашивая опытных, осмеливаются, полагаясь на собственный разум, приступать к умному вниманию и при этом говорят, что внимание и молитву нужно совершать в желательной области: это, говорят они, есть область чрева и сердца. Такова первая и самопроизвольная прелесть: не только молитвы и внимания не следует совершать в этой области, но и самую ту теплоту, которая происходит в час молитвы из похотной области в сердце, ни в каком случае не нужно принимать.
По слову святого Григория Синаита нужен не малый труд, чтобы ясно постигнуть и сохранить себя в чистоте от того, что противно благодати, ибо диавол имеет обыкновение показывать новоначальным свою прелесть под видом истины, представляя им зло, как нечто духовное, показывая мечтательно одно вместо другого по своему произволу, вместо теплоты, возбуждая свое жжение, и вместо веселия, доставляя бессмысленную радость и чувственную сладость. Впрочем, делателю умной молитвы полезно знать и то, что жжение или теплота иногда поднимается от чресл к сердцу и сама собою, естественным образом, если не сопровождается блудными помыслами. И это, по словам святейшего патриарха Каллиста, происходит не от прелести, но от естества. Если же кто-нибудь посчитает эту естественную теплоту за благодатную, то это уже будет, несомненно, прелесть. Поэтому подвизающийся должен не останавливать на ней своего внимания, но отгонять ее. Иногда же диавол, соединивши свое жжение с нашею похотью, увлекает ум в блудные помыслы. И это есть несомненная прелесть. Если же тело все разогревается, а ум остается чистым и бесстрастным, и как бы прикрепленным и погруженным в глубине сердца, начиная и оканчивая молитву в сердце, это есть, несомненно, от благодати, а не от прелести.
В другом месте старец Василий говорит о телесных ощущениях при умной молитве следующее: прежде всего по словам святейшего патриарха Каллиста приходит теплота от почек, как бы опоясующая их, и она кажется прелестью, но это не так: теплота эта не от прелести, но от естества, и есть последствие молитвенного подвига. Если же кто считает эту теплоту от благодати, а не от естества, то это несомненная прелесть. Но какова бы ни была эта теплота, подвизающийся должен не принимать ее, но отвергать. Приходит и другая теплота - от сердца, и если при этом ум впадает в блудные помыслы, это есть несомненная прелесть; если же тело все от сердца разогревается, а ум остается чистым и бесстрастным, и как бы прикрепленным во внутреннейшей глубине сердца, то это есть несомненно от благодати, а не от прелести. Зная все это, необходимо с самого начала приучать свой ум в час молитвы стоять сверху сердца и смотреть в глубину его, а не на половине сбоку и не на конце внизу. Следует это делать потому, что когда ум стоит сверх сердца и внутри его совершает молитву, тогда он как царь, сидя на высоте, свободно наблюдает плещущие внизу злые помыслы и разбивает их, как вторых вавилонских младенцев о камень имени Христова. При этом, будучи значительно удален от чресл, он может легко избежать похотного жжения, ставшего присущим нашей природе через преступление Адама. Если же кто собирает внимание к молитве на половине сердца, тогда или по оскудению сердечной теплоты или вследствие ослабления ума и притупления внимания от частого совершения молитвы, или же под влиянием возбуждаемой от врага брани, ум сам собою ниспадет к чреслам и против воли смешивается с похотною теплотою. Некоторые по крайней своей нерассудительности или, лучше сказать, по неведению, начинают творить молитву снизу на конце сердца при чреслах, и, таким образом, касаясь умом своим частью сердца, частью чресл, сами призывают к себе прелесть, как заклинатель змею. Другие же, страдая совершенно неразумием, не знают даже самого места сердечного и думая, что оно находится посреди чрева, дерзают там творить умом молитву - горе их обольщению!
Так же следует различать и теплоту в молитве, какая есть естественный дар, излиянный в сердце, как миро благоуханное через святое крещение, и какая привходит к нам от прародительского преступления, и какая возбуждается диаволом. Первая в одном только сердце с молитвою начинается и в сердце же заканчивает молитву, подавая душе успокоение и духовные плоды. Вторая от почек имеет начало и к почкам оканчивает молитву, причиняя душе жесткость, студеность и смущение. Третья, возникши от смешения с похотным жжением, распаляет члены и сердце блудным сладострастием, пленяет ум скверными помыслами и влечет к телесному совокуплению. Внимательный все это скоро распознает и заметит: время, опыт и чувство все ему сделают ясным. Священное Писание говорит: "Господи, не доброе ли семя сеял еси? откуду убо возрастоша плевелы?" Невозможно не вкрадываться злу в доброе: так и со священным умным деланием сплетается прелесть как плющ с древом. Возникает прелесть от самомнения и самочиния и врачеством для нее служат смирение, исследование писаний и духовный совет, но не уклонение от обучения умному деланию. Ибо, по словам святого Григория Синаита мы не должны ни бояться, ни сомневаться, призывая Бога: ибо, если некоторые и сбились с пути, повредившись умом, знай, что они потерпели это от самочиния и высокоумия. Причина же высокоумию, с одной стороны, безрассудный и безмерный пост, когда постящийся думает, что он совершает добродетель, а не ради целомудрия постится; с другой стороны уединенное жительство. Устраняя первую причину, святой Дорофей говорит: "Безмолвствующий должен всегда держаться царского пути, ибо неумеренность во всем легко сопровождается самомнением, за которым следует прелесть". Уничтожая же вторую, говорит: "только сильным и совершенным подобает единоборствовать с бесами и извлекать на них меч, который есть слово Божие".
Самый способ и действие прелести состоят, во-первых: во вражием приобщении в похоти внутренних чресл, и, во-вторых: в призраках и мечтании ума. Предостерегая от первого, святой отец говорит: хотя враг и преобразует естественное движение чресл, как бы в духовное, вместо духовной теплоты, возбуждая свое жжение, и вместо веселия, принося бессмысленную радость и заставляя принимать свою прелесть за действие благодати, но время, опыт и чувство изобличают его обман. Указывая на вторую опасность, святой отец учит так: ты же, когда безмолвствуешь, ни в каком случае не принимай, если что-нибудь видишь чувственно или умно, внутри или вне себя: образ ли Христов или ангелов, или святого, или свет, или огонь и прочее. Здесь снова оживет возражатель и обвинит в прелести умное делание. Ибо они думают, что прелесть не примешивается внешнему пению. Однако да будет известно, что во всем: в пении ли, в молитве ли, прелесть имеет одинаковое место при неискусстве делателей, как говорит святой Иоанн Лествичник: "испытаем и посмотрим, и измерим, какая нам в пении сладость прибывает от блудного беса и какая от живущей в нас благодати и силы". И в другом месте: "поя и молясь, наблюдай приходящую сладость, как бы она не оказалась растворенною горькими отравами". Итак, ты видишь, что прелесть может одинаково постигнуть как поющих, так и проходящих молитву: но так как не знающие умного делания имеют одно только опасение, как бы им выполнить песенное правило, о злых же помыслах и похотном кипении они не доискиваются, то они и не знают, когда похотная часть сама вскипает, и когда возбуждается вражиим приобщением, и как всего этого избегнуть. Они сражения слышат и раны получают, но кто их враги, и ради чего они воюют, этого не ведают. Познав из сказанного, что не умное делание бывает причиною прелести, но одно только наше самочиние и высокоумие, не следует нам убегать умной молитвы: ибо она не только не вводит нас в прелесть, но, напротив, открывает нам умные очи к ее познанию и уразумению, чего мы никогда не могли бы достигнуть, если бы не обучались этому священному умному деланию, хотя бы кто был и великий постник и безмолвник.
Ознакомившись с учением об умной молитве старца Василия, обратимся теперь к учению о том же предмете старца Паисия Величковского. Как было уже сказано, старец Паисий вынужден был выступить со своим сочинением ради предостережения своих братий от распространившихся в то время нападок на умную молитву, хотя и сознавал, что поставленная им себе задача превосходит силу его разумения.
"Дошел до меня слух, пишет он, что некоторые лица монашеского звания, основываясь лишь на песке собственного суемудрия, осмеливаются хулить божественную Иисусову молитву, умом в сердце священнодействуемую. Вооружает их на это, смею сказать, враг, чтобы их языками, как собственным орудием, опорочить это божественное дело и слепотою их разума омрачить это духовное солнце. Опасаясь как бы кто-нибудь, слушая их басни, не впал бы в подобную им хулу и не погрешил бы перед Богом, похулив учение столь многих богоносных отцов, учащих об этой божественной молитве и будучи при том не в состоянии равнодушно слушать дерзкие слова на это пренепорочное делание, а также убеждаемый усиленными просьбами ревнителей этой молитвы, я задумал, призвав на помощь сладчайшего моего Господа Иисуса, написать в опровержение ложного умствования пустословов и в утверждение богоизбранного стада, собравшегося в нашей обители, несколько слов об умной божественной молитве на основании учения святых отцов для твердого, непоколебимого и несомненного в ней удостоверения. И так я, прах и пепел, преклонив мысленные колена сердца моего пред неприступным величием Божественной славы Твоей, молю Тебя, единородный Сыне и Слове Божий, просветивший слепорожденного, просвети и мой омраченный ум, даруй душе моей Твою благодать, да будет сей мой труд во славу имени Твоего и в пользу тем, кто хочет через умное делание молитвы духом прилепляться Тебе и всегда носить в сердце своем Тебя, а также и во исправление тех, кто по крайнему своему невежеству дерзнули похулить это божественное делание!" Далее следует изложение учения об умной молитве в шести главах.
В главе первой старец пишет о том, что умная молитва есть делание древних святых отцов и защищает ее против хулителей этой священной молитвы. Да будет известно, что это божественное делание было постоянным занятием древних богоносных отцов наших и просияло как солнце во многих местах пустынных и в общежительных монастырях: Синайской горе, в Египетском ските, в Нитрийской горе, в Иерусалиме и окружающих его монастырях - словом, на всем востоке и в Царьграде, и во святой горе Афонской, и на островах морских, в последние же времена и в Великой России. Этим умным деланием священной молитвы многие из богоносных отцов наших, воспламенившись Серафимским огнем к Богу и ближнему, соделались строжайшими хранителями заповедей Божиих и удостоились стать избранными сосудами Святого Духа. Многие из них, побуждаемые сокровенным божественным вдохновением, написали об этой божественной молитве, в согласии с божественным писанием ветхого и нового завета, книги святых своих учений, исполненные премудрости Святого Духа. И они это сделали по особому Божьему промыслу, чтобы как-нибудь в последующие времена не пришло в забвение это божественное дело. Но из написанных ими книг многие, Божиим за грехи наши попущением, истреблены сарацинами, овладевшими греческим царством, другие же милостью Божией сохраняются и до нашего времени. На это божественное умное делание и хранение сердечного рая никто из правоверующих не дерзал когда-либо произнести хулу, но всегда все относились к нему с великим почтением и крайним благоговением, как к вещи, исполненной великой духовной пользы.
Начальник же злобы и противник всякому доброму делу диавол, видя как в особенности через это умное делание молитвы монашеский чин, избирая благую часть, неотторжною любовью сидит у ног Иисусовых, в совершенстве преуспевая в Его божественных заповедях, начал употреблять все усилия, чтобы опорочить и похулить это спасительное дело, и если только возможно совершенно уничтожить его с лица земли: он стремился этого достигнуть то путем истребления книг, то посредством примешивания к чистой и небесной пшенице душетленных плевел, благодаря чему люди, не имеющие рассуждения, видя тех, кто самочинно коснулся этого делания и по возношению своему пожал терние вместо пшеницы, а вместо спасения нашел гибель, произносят хулу на это святое дело. Не довольствуясь сказанным, диавол отыскал в италийских странах калабрийского змия, гордостью своею во всем подобного диаволу, еретика Варлаама, и вселившись в него со всею своею силою, побудил его хулить и нашу православную веру и эту священную умную молитву. Смотрите же, други, дерзающие хулить умную молитву, не становитесь ли и вы соучастниками этого еретика и его единомышленников? Ужели не трепещете душою подпасть подобно им церковной анафеме и быть отчужденными от Бога? Какая, в самом деле, законная причина имеется у вас хулить эту пренепорочную и треблаженную вещь? Я никак не могу понять. Кажется ли вам бесполезным призывание имени Иисусова? Но и спастись ни о ком ином невозможно, как только о имени Господа нашего Иисуса Христа. Ум ли человеческий, которым совершается молитва порочен? Но и это невозможно: ибо Бог создал человека по образу Своему и подобию; образ же Божий и подобие находятся в душе человеческой, которая как создание Божие, чиста и непорочна: а потому и ум, это главнейшее чувство душевное, подобное зрению в теле, также непорочен. Но может быть хулы заслуживает сердце, на котором как на жертвеннике, ум священнодействует Богу тайную жертву молитвы? Также нет. Ибо и сердце есть создание Божие, и как все тело человеческое зело добро есть. Итак, если призывание имени Иисусова спасительно, а ум и сердце человека суть творения рук Божиих, то какой же порок человеку от глубины сердца умом воссылать сладчайшему Иисусу молитву и просить у Него милости? Или, может быть, вы за то хулите и отвергаете умную молитву, что Бог, по вашему мнению, не слышит тайную в сердце совершаемую молитву, а только ту слышит, которая устами произносится? Но эта хула на Бога: Бог сердцеведец и самые тончайше помыслы, бываемые в сердце, или еще только имеющие появиться, Он в точности знает и все знает, как Бог и Всеведец. Он и сам ищет от нас такой тайной из глубины сердца воссылаемой молитвы, как жертвы чистой и непорочной, заповедуя: "ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже в тайне; и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве" (Мф. 6:6).
Эти слова Господа святой Иоанн Златоуст, Христовы уста, светило всемирное, вселенский учитель, в 19-ой беседе на Евангелие от Матфея, по данной ему Духом Святым премудрости, относит не к той молитве, которая только устами и языком произносится, но к самой тайной, безгласной, от глубины сердца воссылаемой молитве, которую он научает совершать не телесным только образом, не только произношением уст, но усерднейшим произволением, со всякою тихостью и сокрушением духа, со слезами внутренними и болезнью душевною, с затворением мысленных дверей. И приводит от божественного писания во свидетельство об этой тайной молитве - Боговидца Моисея и святую Анну и праведного Авеля, говоря так: "но болезнуешь ли душою? Не можешь и не вопить, ибо весьма болезнующему свойственно так молиться и так просить, как я сказал. Ибо и Моисей, болезнуя, так молился и болезнь его была услышана, почему и сказал ему Бог: что вопиеши ко мне? И Анна, хотя и голоса ее не было слышно, достигла всего, чего хотела: так как сердце ее вопияло. И Авель не молча ли и не по кончине ли своей молился? И кровь его издавала глас, сильнейший трубы. Стени и ты так же, как Моисей, не возбраняю. Раздери, как повелел пророк, сердце твое, а не ризы, из глубины призови Бога. "Из глубины, сказал он, воззвах к Тебе, Господи!" От низу, от сердца возвыси голос; сделай таинством твою молитву". И в другом месте: "ты не людям молишься, но Богу вездесущему и слышащему прежде, нежели ты скажешь, и знающему прежде, нежели ты подумаешь: если так молишься, великую получишь награду". И еще: "Он, будучи невидим, хочет, чтобы и молитва твоя была таковая же".
Из книги Правильное состояние духа автора Брянчанинов Святитель ИгнатийО молитве Иисусовой (беседа старца с учеником)
Из книги Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество автора (Четвериков) СергийГлава 2. Прибытие Платона в Пантократор. Тяжелая болезнь и выздоровление. Жизнь в уединении. Новая встреча со старцем Василием и ее значение для Паисия. Пострижение в мантию. Прибытие Виссариона и их совместная жизнь, новые ученики старца. Переселение в келью св.
Из книги Творения автора Величковский ПаисийГлава 1. Переселение в Молдавию. Устройство братства в Драгомирне. Устав братства. Пострижение старца Паисия в схиму. Порядок богослужений. Порядок послушаний. Келейная жизнь братии. Попечение старца о больных. Книжные занятия старца: исправление славянских книг по
Из книги Статьи и лекции автора Осипов Алексей ИльичГлава 2. Учение старца Паисия об Иисусовой молитве, умом в сердце совершаемой "Сладостна бывающая в сердце чистая и постоянная память об Иисусе и происходящее от нее неизреченное просвещение". Св. Марк, митр. Ефесский. Учение старца Паисия об Иисусовой молитве, как и его
Из книги Отец Паисий мне сказал... автора Раковалис АфанасийГлава 3. Бедствия военного времени и заботы старца Паисия о беженцах. Переход Драгомирны под власть австрийцев, переселение старца и братии в Секул. Местоположение и краткая история Секульского монастыря. Жизнь братства в Секуле. Перемещение в Нямец. Нямецкий монастырь и
Из книги автораУчение о молитве Иисусовой святителя Игнатия (Брянчанинова) Источник - http://www.mpda.ru/site_pub/105753.htmlВ статье засл. проф. МДА А.И. Осипова раскрывается учение святителя Игнатия о молитве, сравниваемое с повествованием "Откровенных рассказов странника" и с состоянием героя этой
Из книги автора Из книги автора320. О навыкновении молитве Иисусовой и образе ее совершения. Отношение ее к молитве созерцательной (умно-сердечной) Милость Божия буди с вами! "Желаете навыкнуть молитве Иисусовой по образцу, прописанному в оной книге". (Рукопись Афонская: "Искатель непрестанной молитвы".
Из книги автора908. О поклонах и чтении псалмов. О Добротолюбии. Общение с братом из ученых. О молитве словами и умом. Пустые прибаутки своемудрствующих о молитве Милость Божия буди с вами! Полюбились вам поклоны. И добре. Но не забывайте, что под поклонами должна идти молитва от сердца, - от
Как должно молиться в церкви
Правила о поклонах и крестном знамении
Поучение святителя Игнатия Брянчанинова о молитвенном правиле
О молитве Иисусовой
О даровании молитвы
Молитва Оптинских старцев о даровании молитвы Иисусовой
Правило преподобного Серафима Саровского для мирян
О молитве. Св.Иоанн Златоуст
О Храмовой молитве
Как должно молиться в церкви.
Православные христиане приняли от Святых Отец и исполняют во всем мире следующие обычаи:
1. Войдя в храм и осеняя себя крестным знамением, творят три малых поклона, произнося:
"Создавый мя, Господи, помилуй".
"Боже, милостив буди мне грешному".
"Без числа согреших, Господи, прости мя".
2. Затем, поклонившись направо и налево, стоят на месте и слушают псалмы и молитвы, читаемые в церкви, но не говорят про себя иных, собственных молитв, и не читают их по книжкам отдельно от церковного пения, ибо таких осуждает св. апостол Павел, как удаляющихся от церковного собрания (Евр. 10. 25).
3. Поклоны малые и великие должно творить не по своему произволению, а по установлению св. апостолов и св. отец. Именно: при чтении Трисвятого ("Святый Боже"), "Приидите, поклонимся" и троекратного "аллилуиа" трижды осенить себя крестным знамением, совершая малые поклоны; так же и при чтении "Сподоби, Господи", а равно и в начале великого славословия ("Слава в вышних Богу") и после слов священника: "Слава Тебе, Христе Боже, упование наше". После каждого возгласа священника, а также при чтении чтецом "Честнейшую Херувим" осенять себя крестным знамением и творить малый поклон.
Во дни будничные творить земные поклоны на литургии:
а) при начале пения "Достойно и праведно";
б) когда оканчивается молитва "Тебе поем";
в) в конце молитвы "Достойно есть" или Задостойника;
г) в начале молитвы "Отче наш";
д) при изнесении св. Даров для причастия
е) и при словах "Всегда, ныне и присно".
Hа утрени или всенощной, когда возглашается: "Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим".
Во дни воскресные, а также от дня св. Пасхи до вечера дня св. Троицы, а равно от дня Рождества Христова по день Крещения, также в день Преображения и Воздвижения святые апостолы воспретили вовсе преклонять колена и творить земные поклоны, как о том свидетельствует св. Василий Великий в послании к блаженному Амфилохию. То же самое утвердили и Вселенские соборы I и VI; ибо воскресные и прочие Господские праздники содержат воспоминание о нашем примирении с Богом, по слову Апостола: "Уже неси раб, но сын" (Гал. 4, 7); cынам же не подобает рабское поклонение творити.
4. Православным христианам не свойственно стоять на коленях, поднявши голову, но при словах священника: "Паки и паки, преклонше колена" и проч. повергаться ниц на землю; обычай же становиться на колени по собственному произволению, складывать руки и бить себя в грудь воспринят от западных еретиков, а в Православной Церкви недопускается. Православные христиане, согласно Уставу церковному, в положенное время творят земные поклоны, повергаясь ниц и снова становясь на ноги.
5. Когда в церкви осеняют народ крестом или Евангелием, образом или Чашей, то все крестятся, преклоняя главу, а когда осеняют свечами или благословляют рукой, или кадят к предстоящим, то православным христианам не должно креститься, а только наклонить голову; лишь в Светлую седмицу Пасхи, когда кадит священник с Kрестом в руке, то все крестятся и говорят: "Воистину воскресе". Так должно различать поклонение пред святыней и пред людьми, хотя и в священном сане.
6. Принимая благословение священника или епископа, христиане целуют его десницу, но не крестятся перед этим. Не должно целовать у духовных лиц левую руку, ибо сие свойственно только иудеям, но правую, через которую передается благословение.
7. Крестное же знамение, по учению cвятых oтец, должно совершать так: сложив троеперстно правую руку, возлагать ее на лоб, на чрево, на правое плечо и на левое, и потом уже, положив на себя крест, наклоняться; o тех же, которые знаменуют себя всей пятерней или кланяются, не окончив еще креста, или машут рукой по воздуху или по груди своей, сказано в Златоусте: "Тому неистовому маханию беси радуются". Напротив, крестное знамение, совершаемое истово с верою и благоговением, устрашает бесов, утишает греховные страсти и привлекает Божественную благодать.
Правила о поклонах и крестном знамении.
Креститься без поклонов:
1. В середине шестопсалмия на «аллилуиа» три раза.
2. В начале «Верую».
3. На отпусте «Христос, истинный Бог наш».
4. В начале чтения Священного Писания: Евангелия, Апостола и паремий.
Креститься с поясным поклоном:
1. При входе в храм и при выходе из него - три раза.
2. При каждом прошении ектении после пения «Господи, помилуй», «Подай, Господи», «Тебе, Господи».
3. При возгласе священнослужителя, воздающего славу Святой Троице.
4. При возгласах «Приимите, ядите», «Пийте от нея вси», «Твоя от Твоих».
5. При словах «Честнейшую Херувим».
6. При каждом словe «поклонимся», «поклонение», «припадем».
7. Во время слов «Аллилуиа», «Святый Боже» и «Приидите, поклонимся» и при возгласе «Слава Тебе, Христе Боже», перед отпустом - по три раза.
8. На каноне на 1-й и 9-й песни при первом взывании к Господу, Божией Матери или святым.
9. После каждой стихиры (причем, крестится тот клирос, который оканчивает петь).
10. На литии после каждого из первых трех прошений ектении - по 3 поклона, после двух остальных - по одному.
Креститься с земным поклоном:
1. В пост при входе в храм и при выходе из него - 3 раза.
2. В пост после каждого припева к песне Богородицы «Тя величаем».
3. В начале пения «Достойно и праведно есть».
4. После «Тебе поем».
5. После «Достойно есть» или Задостойника.
6. При возгласе: «И сподоби нас, Владыко».
7. При выносе Святых Даров, при словах «Со страхом Божиим и верою приступите», и второй раз - при словах «Всегда, ныне и присно».
8. В Великий пост, на Великом повечерии, при пении «Пресвятая Владычице» - на каждом стихе; при пении «Богородице Дево, радуйся» и проч. на великопостной вечерне совершаются три поклона.
9. В пост, при молитве «Господи и Владыко живота моего».
10. В пост при заключительном пении: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Всего 3земных поклона.
Поясной поклон без крестного знамения:
1. При словах священника «Мир всем»
2. «Благословение Господне на вас»,
3. «Благодать Господа нашего Иисуса Христа»,
4. «И да будут милости Великаго Бога» и
5. При словах диакона «И во веки веков» (после возгласа священника «Яко свят еси, Боже наш» перед пением Трисвятого).
Креститься не положено:
1. Во время псалмов.
2. Вообще во время пения.
3. Во время ектений тому клиросу, который поет ектенийные припевы
4. Креститься и класть поклоны нужно по окончании пения, а никак не про последних словах.
Не допускается земных поклонов:
Во дни воскресные, в дни от Рождества Христова до Крещения, от Пасхи до Пятидесятницы, в праздник Преображения и Воздвижения (в сей день три земных поклона Кресту). Поклоны прекращаются от вечернего входа под праздник до "Сподоби, Господи" на вечерне в самый день праздника.
Поучение святителя Игнатия Брянчанинова о молитвенном правиле.
Войдя в комнату твою, и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно… (Мф. 6, 6).
Господь, заповедавший уединенную молитву, очень часто Сам, во время Своего земного странствования, как повествует Евангелие, пребывал в ней. Он не имел где главу подклонить: и потому часто заменяли для него безмолвную, спокойную келлию безмолвные вершины гор и тенистые виноградники.
Темнота ночи закрывает предметы от любопытных взоров, тишина безмолвия не развлекает слуха. В безмолвии и ночью можно молиться внимательнее. Господь избирал для молитвы Своей преимущественное уединение и ночь, избирал их с тем, чтобы мы не только повиновались Его заповеди о молитве, но и следовали Его примеру. Для Самого Господа нужна ли была молитва? Пребывая, как человек, с нами на Земле, Он, как Бог, неразлучно был с Отцом и Духом, имел с Ними единую Божественную волю и Божественную власть.
«Войдя в комнату твою, и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне». Пусть о молитве твоей не знает никто: ни друг твой, ни родственник, ни само тщеславие, сожительствующее сердцу твоему и подстрекающее высказать кому-нибудь о молитвенном подвиге твоем, намекнуть о нем.
Затвори двери келлии твоей от людей приходящих для пустословия, для похищения у тебя молитвы; затвори двери ума от посторонних помышлений, которые предстанут, чтобы отвлечь тебя от молитвы; затвори двери сердца от ощущений греховных, которые будут покушаться смутить и осквернить тебя, и помолись.
Не дерзни приносить Богу многоглагольных и красноречивых молитв, тобой сочиненных, как бы они не казались тебе сильны и трогательны: они - произведение падшего разума и, будучи жертвой оскверненной, не могут быть приняты на духовный жертвенник Божий. А ты, любуясь изящными выражениями сочиненных тобою молитв и признавая утонченное действие тщеславия и сладострастия за утешение совести, и даже благодати, увлечешься далеко от молитвы; увлечешься далеко от молитвы в то самое время, когда тебе будет представляться, что ты молишься обильно и уже достиг некоторой степени богоугождения.
Душа, начинающая путь Божий, погружена в глубокое неведение всего Божественного и духовного, хотя бы она была и богата мудростию этого мира. По причине неведения она не знает, как и сколько надо ей молиться. Для вспомоществования младенчествующей душе Святая Церковь установила молитвенные правила.
Молитвенное правило есть собрание нескольких молитв, сочиненных Боговдохновенными святыми отцами, приспособленное к известному обстоятельству и времени.
Цель правила - доставить душе недостающее ей количество молитвенных мыслей и чувств, притом мыслей и чувств правильных, святых, истинно богоугодных. Такими мыслями и чувствами наполнены благодатные молитвы святых отцов.
Для молитвенного упражнения утром имеется особое собрание молитв, называемое утренними молитвами, или утренним правилом; для ночного моления пред отшествием ко сну - другое собрание молитв, именуемое молитвами на сон грядущим, или вечерним правилом. Особенное собрание молитв прочитывается готовящимися ко причащению Святых Христовых Таин и называется правилом ко Святому Причащению. Посвятившие большую часть своего времени благочестивым упражнениям (монахи) прочитывают около третьего часа пополудни особенное собрание молитв, называемое ежедневным, или иноческим правилом. Иные прочитывают ежедневно по нескольку кафизм, по нескольку глав из Нового Завета, полагают несколько поклонов - все это называется правилом.
Правило! Какое точное название, заимствованное из самого действия, производимого на человека молитвами, называемым правилом! Молитвенное правило направляет правильно и свято душу, научает ее поклоняться Богу Духом и Истиною (Ин. 4, 23), между тем как душа, будучи предоставлена самой себе, не могла бы идти правильно путем молитвы. По причине своего повреждения и омрачения грехом,она совращалась бы непрестанно в стороны, нередко в пропасти, то в рассеянность, то в мечтательность, то в различные пустые и обманчивые призраки высоких молитвенных состояний, сочиняемых ее тщеславием и сластолюбием.
Молитвенные правила удерживают молящегося в спасительном расположении смирения и покаяния, научая его непрестанному самоосуждению, питая его умилением, укрепляя надеждой на Всеблагого и Всемилосердого Бога, увеселяя миром Христовым, любовию к Богу и ближним.
Как возвышенны и глубоки молитвы ко Святому Причащению! Какое превосходное приготовление они доставляют приступающему к Святым Христовым Тайнам! Они убирают и украшают дом души чудными помышлениями и ощущениями, столь благоугодными Господу. Величественно изображено и объяснено в этих молитвах величайшее из Таинств христианских; в противоположность этой высоте живо и верно исчислены недостатки человека, показаны его немощь и недостоинство. Из них сияет, как солнце с неба, непостижимая благость Бога, по причине которой Он благоволит тесно соединяться с человеком, несмотря на ничтожность человека.
Утренние молитвы так и дышат бодростью, свежестью утра: увидевший свет чувственного солнца и свет земного дня научается желать зрения высшего, духовного Света и Дня бесконечного, производимых Солнцем Правды - Христом.
Краткое успокоение сном во время ночи - образ положительного сна во мраке могилы. И напоминают нам молитвы на сон грядущим о нашем переселении в вечность, обозревают всю нашу деятельность в течение дня, научают приносить Богу исповедание соделанных согрешений и покаяние в них.
Молитвенное чтение акафиста Сладчайшему Иисусу, кроме собственного своего достоинства, служит превосходным приготовлением к упражнению Молитвой Иисусовой, которая читается так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго». Эта молитва составляет почти единственно упражнение преуспевших подвижников, достигших (христианской) простоты и чистоты, для которых всякое многомышление и многословие служат обременительным развлечением. Акафист показывает, какими мыслями может быть сопровождаема Молитва Иисусова, представляющаяся для новоначальных крайне сухой. Он (акафист) изображает только прошение грешника о помиловании Господом Иисусом Христом, но этому прошению даны разноообразные формы, сообразно младенчественности ума новоначальных. Так младенцам дают пищу, предварительно размягченную.
В акафисте Божией Матери воспето воплощение Бога Слова и величие Божией Матери, Которую за рождение Ею вочеловечившегося Бога «ублажают все роды» (Лк. 1, 48). Как бы на большой картине бесчисленными дивными чертами, красками, оттенками изображено в акафисте великое Таинство вочеловечения Бога Слова. Удачным освещением оживляется всякая картина - и необыкновенным светом благодати озарен акафист Божией Матери. Свет этот действует сугубо: им просвещается ум, он него сердце исполняется радости и извещения. Непостижимое приемлется как вполне постигнутое, по чудному действию, производимому (словами акафиста) на ум и сердце.
Многие благоговейные христиане, особенно иноки, совершают очень продолжительное вечернее правило, пользуясь тишиной и мраком ночи. К молитвам на сон грядущим они присоединяют чтение кафизм, чтение Евангелия, Апостола, чтение акафистов и поклоны с Молитвой Иисусовой… рабы Христовы плачут в тишине своих келлий, изливая усердные молитвы пред Господом… В веселии и бодрости духа, в сознании и ощущении необыкновенной способности к богомыслию и ко всем благим делам встречают рабы Божии тот день, которому предшествующую ночь они провели в молитвенном подвиге.
Господь повергался на колени во время молитвы Своей - и ты не должен пренебрегать коленопреклонениями, если имеешь достаточно сил для совершения их. Поклонением до лица земли, по объяснению отцов, изображается наше падение, а восстанием с земли - наше искупление (Слова св. Феолипта. Добротолюбие, ч.2). Пред началом вечернего правила особенно полезно положить посильное число поклонов, чтобы приготовиться к усердному и внимательному чтению правила.
При совершении правила и поклонов никак нельзя спешить; надо совершать и правила, и поклоны с возможной неспешностью и вниманием. Лучше меньше прочитать молитв и меньше положить поклонов, но со вниманием, чем много и без внимания.
Избери себе правило, соответствующее силам. Сказанное Господом о субботе, что она для человека, а не человек для нее (Мк. 2, 27), можно и нужно отнести ко всем благочестивым подвигам, а также и к молитвенному правилу. Молитвенное правило - для человека, а не человек - для правила: оно должно способствовать к достижению человеком духовного преуспеяния, а не служить бременем неудобоносимым (тягостной обязанностью), сокрушающим телесные силы и смущающим душу. Тем более оно не должно служить поводом к гордостному и пагубному самомнению, к пагубному осуждению и унижению ближних.
Благоразумно избранное молитвенное правило, соответственно силам и роду жизни, является большим подспорьем для подвизающегося о своем спасении. Совершение его в положенные часы обращается в навык (от постоянства), в необходимую естественную потребность. Стяжавший этот блаженный навык, как только приближается к обычному месту совершения правила, так душа его уже исполняется молитвенным настроением: он не успел еще произнести ни одного слова из читаемых им молитв, а уже сердце наполняется умилением, и весь ум углубляется во внутренюю клеть (сердце).
«Предпочитаю,- сказал великий отец Матой,- непродолжительное правило, но постоянно исполняемое, продолжительному, но в скором времени оставляемому». А такую участь всегда имеют молитвенные правила, несоразмерные силам: при первом порыве горячности подвижник выполняет их, некоторое время, конечно, обращая больше внимания на количество, чем на качество, потом изнеможение, производимое подвигом, превосходящим силы, постепенно принуждает его сокращать и сокращать правило.
Часто подвижники, безрассудно установившие для себя обременительное правило, переходят от многотрудного правила к оставлению всякого правила. По оставлении правила, и даже при одном сокращении его, непремено нападает на подвижника смущение. От смущения он начинает чувствовать душевное расстройство. От расстройства рождается уныние. Усилившись, оно производит расслабление и исступление, а от действия их безрассудный подвижник предается праздной, рассеянной жизни, с равнодушием впадает в самые тяжкие согрешения.
Избрав для себя соразмерное силам и душевной потребности молитвенное правило, старайся тщательно и постоянно исполнять его: это нужно для поддержания нравственных сил души твоей, как нужно для поддержания телесных сил ежедневное, в известые часы, достаточное употребление здоровой пищи.
«Не за оставление псалмов осудит нас Бог в день Суда Своего,- говорит святой Исаак Сирин,- не за оставление молитвы, но за последующий оставлению их вход в нас бесов. Бесы, когда найдут место, войдут и затворят двери очей наших, тогда исполняют нами, их орудиями, насильственно и нечисто, с лютейшим отмщением, все воспрещенное Богом. И по причине оставления малого (правила), за которое (мы) сподобляемся заступления Христова, мы делаемся подвластными (бесам), как написано некоторым премудрым отцом: „Непокоряющий воли своей Богу, подчинится сопернику своему“. Эти (правила), кажущиеся тебе малыми, соделаются для тебя стенами против старающихся пленить нас. Совершение этих (правил) внутри келлии премудро установлено учредителями Церковного Устава, по откровению свыше, для хранения жития нашего» (Исаак Сирин, Слово 71).
Великие отцы, пребывавшие от обильного действия благодати Божией в непрестанной молитве, не оставляли и правил своих, которые навыкли они совершать в известные часы нощеденствия (ночных и дневных молитв). Многие доказательства этого видим в их житиях: преподобный Антоний Великий, совершая правило девятого часа - церковный девятый час соответствует третьему часу пополудни,- сподобился Божественного откровения; когда Преподобный Сергий Радонежский занимался молитвенным чтением акафиста Божией Матери, явилась ему Пресвятая Дева в сопровождении апостолов Петра и Иоанна.
Возлюбленные! Покорим свою свободу правилу: оно, лишив нас свободы пагубной, свяжет нас только для того, чтоб доставить нам свободу духовную, свободу во Христе. Цепи сначала покажутся тягостными, потом сделаются драгоценными для связанного ими. Все святые Божии приняли на себя и несли благое иго молитвенного правила; подражанием им и мы последуем в этом случае Господу нашему Иисусу Христу, Который вочеловечившись и указав нам Собой образ поведения, действовал так, как действовал Отец Его (Ин. 5, 19), говорил то, что заповедал Ему Отец (Ин. 12, 49), имел целью исполнить во всем волю Отца (Ин. 5, 30). Воля Отца и Сына и Святаго Духа - одна. По отношению к людям она заключается в спасении людей.
Всесвятая Троице, Боже наш! Слава Тебе! Аминь.
(Епископ Игнатий Брянчанинов. Сочинения. Аскетические опыты. СПб., 1865 т.2, с. 181–191. Публикуется в сокращении.)
О молитве Иисусовой.
* Иисусова молитва творится с благословения и под контролем духовника
У апостола Павла в первом послании к Солунянам (5, 16) сказано: «непрестанно молитесь». Как же это непрестанно молиться? - Часто творить молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Если кто навыкнет этому призыванию, тот будет ощущать великое утешение и потребность всегда творить эту молитву и она как бы сама собой в нем будет твориться.
Хотя вначале враг рода человеческого будет мешать в этом, наводить большую тяготу, лень, скуку, одолевающий сон, но, преодолевши все это, с помощью Божией, получишь покой душе твоей, духовную радость, расположение к людям, умиротворение помыслов, благодарение Богу.
В самом имени Иисуса Христа заключается великая благодатная сила.
Многие святые и праведные люди советуют как можно чаще, почти непрерывно, творить молитву Иисусову.
Св. Иоанн Златоуст говорит: «Должно всякому, если он, пьет ли, сидит ли, служит ли, путешествует ли, или другое что делает, непрестанно вопить: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя“, да имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубину сердечную, смирит змия пагубного, душу же спасет и оживотворит».
Преподобный Серафим Саровский: «„Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного“: в этом да будет все твое внимание и обучение. Ходя, сидя, делая и в церкви до богослужения стоя, входя и выходя, сие непрестанно держи в устах и в сердце твоем. С призыванием имени Божия таким образом ты найдешь покой, достигнешь чистоты духовной и телесной и вселится в тебя Святый Дух, Источник всех благ, и управит он тебя в святыне, во всяком благочестии и чистоте».
Епископ Феофан Затворник: «Чтобы удобнее навыкнуть памятованию о Боге, для этого для христиан ревностных есть особый прием, именно - непрестанно повторять коротенькую - слова в два-три - молитовку. Большей частью это есть: „Господи, помилуй! - Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго (или грешную)“. Если вы этого еще не сделали, так вот слышьте, и если так не делали, так начинайте делать с этих пор».
«Истинно решивший служить Господу Богу должен упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве Иисусу Христу, говоря умом: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго“. Таковым упражнением, при охранении себя от рассеяния и при соблюдении мира совести, можно приблизиться к Богу и соединиться с Ним. Ибо, по словам св. Исаака Сирина, без непрестанной молитвы мы приблизиться к Богу не можем» (Преп. Серафим Саровский).
О. Иоанн Кронштадский также часто советовал творить молитву Иисусову.
О даровании молитвы.
Научи мя, Господи, усердно молиться Тебе со вниманием и любовию, без которых молитва не бывает услышана! Да не будет у меня небрежной молитвы во грех мне!
Молитва человека, страдающего рассеянием, невниманием, нерадением в молитве.
Рассеянный ум мой собери, Господи, и оледеневшее сердце очисти, яко Петру даяй мне покаяние, яко мытарю - воздыхание, и яко блуднице - слезы, да велиим гласом зову Ти, Боже, спаси мя, яко Един Благоутробен и Человеколюбец.
Молитва Оптинских старцев о даровании молитвы Иисусовой.
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Имени Твоему покланяются ангели и человецы, Твоего имени трепещут адские силы, Твое имя верное оружие на прогнание супостата, Твое имя попаляет грехи и страсти, Твое имя подает силу в подвигах, собирает воедино рассеянный ум и, во исполнении заповедей Твоих, обогащает добродетелями, Твое имя творит чудеса и соединяет нас с Тобою, дарует мир и радость о Духе Святом, а в жизни будущей - Царство Небесное. Сего ради я, недостойный раб Твой, молюся Тебе: прожени от нас неведение духовное, просвети познанием Божественной истины и научи нас незаблудно, во смирении, внимательно, с чувством покаяннаго сокрушения, устами, умом и сердцем творить непрестанно молитву сию: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго”. Ты бо рекл еси, Господи, пречистыми устами Твоими: “Аще что просите во имя Мое, Аз сотворю”. Се, молитвами Пречистыя Матери Твоея, святителя Иоасафа Белградскаго, святителя Николая Мирликийскаго, преподобнаго Серафима Саровскаго и всех преподобных отец наших о даровании прошу молитвы Иисусовой, молитвы Пресвятаго и Всемогущаго Имени Твоего. Услыши мя, обещавый услышать всех призывающих Тя во истине. Твое бо есть еже миловати и спасати, и даровати просимое молящемуся во славу Твою со Отцем и Святым Духом. Аминь.
(Если молитва прочитана невнимательно, причитать еще раз.)
Правило преподобного Серафима Саровского для мирян.
Молитву преподобный Серафим Саровский считал для жизни столь же необходимой, как воздух. Он просил и требовал от своих духовных детей, чтобы они непрестанно молились, и заповедал им молитвенное правило, оставшееся под именем «Правила отца Серафима».
Пробудившись от сна и ставши на избранном месте, всякий должен оградить себя крестным знамением и, став на избранном месте, читать ту спасительную молитву, которую людям передал Сам Господь, то есть «Отче наш» (трижды), потом «Богородице Дево, радуйся» (трижды), и, наконец, единожды Символ веры. Совершив это утреннее правило, всякий христианин пусть отходит на свое дело и, занимаясь дома или находясь в пути, должен читать тихо про себя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Если же окружают люди, то, занимаясь делом, говорить только умом: «Господи, помилуй», и так продолжать до самого обеда. Перед обедом совершить утреннее правило.
После обеда, исполняя свое дело, всякий должен читать тихо: «Пресвятая Богородице, спаси мя грешнаго», что продолжать до самой ночи.
Когда же случится проводить время в уединении, нужно читать: «Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешнаго», а ложась спать на ночь, всякий христианин должен повторить утреннее правило, и после него с крестным знамением засыпать. При этом св. старец говорил, указывая на опыт св. отeц, что, если христианин будет держаться этого малого правила, как спасительного якоря среди волн мирской суеты, со смирением исполняя его, то может достигнуть высокой меры духовной, ибо эти молитвы суть основание христианства: первая - как слово Самого Господа и поставленная Им в образец всех молитв, вторая принесена с неба Архангелом как приветствие Пресвятой Деве, Матери Господа. Последняя же заключает все догматы веры.
Имеющий время пусть читает Евангелие, Апостол, другие молитвы, акафисты, каноны. Если же кому-то невозможно выполнять и это правило - слуге, подневольному человеку - то мудрый старец советовал выполнять это правило и лежа, и при ходьбе, и при деле, помня слова Писания: «Всяк, иже призовет имя Господне, спасется».
О молитве. Св.Иоанн Златоуст.
Молитва имеет два вида: первый – славословие со смиренномудрием, а второй, низший – прошение. Посему, молясь, не вдруг приступай к прошению… Начиная молитву, оставь себя самого, жену, детей, расстанься с землей, минуй небо, оставь всякую тварь видимую и невидимую, и начни славословием все Сотворившего; и когда будешь славословить, не блуждай умом туда и сюда, не баснословь по-язычески, но выбирай слова из Святых Писаний… Когда же кончишь славословие… тогда начни со смиренномудрием и говори: недостоин я, Господи, говорить пред Тобою, потому что я весьма грешен, - более всех грешников грешен я. Так молись со страхом и смиренномудрием. Когда же совершишь обе эти части славословия и смиренномудрия, тогда проси уже, чего ты должен просить, то есть не богатства, не славы земной, не здравия телесного, потому что Он Сам знает, что полезно каждому; но, как поверено тебе, проси Царствия Божия.
Свт. Иоанн Златоуст
О Храмовой молитве.
В общих церковных богослужениях не исключается, конечно, частная молитва, но главное внимание молящихся все же должно быть сосредоточено на совершающемся богослужении. Молитва в храме - молитва соборная; в ней участвуют и клирики, и миряне, т.е. вся земная Церковь. Поэтому и сила молитвеннаго духа в такой молитве сильнее, чем в частной домашней молитве. В наших храмовых богослужениях каждый найдет моления о том, что ему именно нужно, а кроме того, приносятся еще моления о всех ближних, о властях предержащих, о всей Церкви, благодарения, славословия Господу за Его милости, как учит ап.Павел: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводит нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (Тим.II, 1-2). Все это есть в нашем богослужении, требуется лишь внимание ума и сердца со стороны молящихся и толковое чтение и пение со стороны клира. Разумное и сердечное участие в храмовом богослужении – самая действенная, самая живая жизнь в Церкви – этом таинственном Теле Христовом (I Кор. 12,27). В самом деле: вот мы все – клирики и миряне – составляющие Церковь видимую, земную; вот – видимые образы невидимо присутствующей Церкви прославленной, невидимой, во главе с Царицей неба и земли – Пречистой Богоматерью; все сонмы ангелов и святых. А на св. Престоле в алтаре воистину – в Своей Плоти и Крови – восседает Сам Глава всей Церкви, Пастыреначальник Господь Иисус Христос.
Перед лицем такого высочайшаго собора – с каким благоговением и трепетом должны стоять мы! С каким вниманием и страхом должны клирики совершать свое служение! И как-то странно в этом таинственном и связанном собрании Церкви видимой и невидимой взывать ко Господу со своими личными нуждами. Только очень уже большая, невыносимая тогу может заставить сделать это. А то хочется забыть себя, свою суетную жизнь и безраздельно слиться в священном трепете с ликованием невидимых, но чувствуемых каждой верующей душой, сонмов святых и ангелов, «Всякое ныне житейское отложим попечение» – взывает к нам на литургии невидимый сонм херувимов, предстоящих огненному Престолу Господа славы, Господа силы!..
Да и нужно отложить все! Нужно все силы ума и сердца направить на то, чтобы войти в жизнь, в ликование Церкви. А для этого нужно ясно сознавать смысл и цель каждаго движения. Маловеры упрекают Православие в том, что оно все ушло в обрядность. Но если сердцем и умом уметь следить за ходом богослужения, связывая тексты с действиями, тот открывается такая дивная, несказуемая жизнь, которую можно только переживать, но о которой нельзя говорить; это частица того, о чем ап. Павел писал: «Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов. К торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершества, и к ходатаю новаго завета Иисуса» (Евр.XII, 22-24), и еще: не видел того глаз, не слышало того ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 11, 9). Поэтому справедливо утверждение, что храм – рай на земле.
Сер.Л. – Лит. оч. – № 35, 1930
«Приходская жизнь», декабрь 1980
Иисусова молитва дана всем - и монахам, и мирянам. Христианин - это тот, кто всегда со Христом, а этому и служит молитва Иисусова. Посредством молитвы Иисусовой мы со Христом бываем везде - и в метро, и на заснеженных улицах, в магазине и на работе, среди друзей и посреди врагов: молитва Иисусова есть златая связь со Спасителем. Она спасает от отчаяния, не дает нам упасть мыслями в пропасть мирской пустоты, но, как огонек лампады, призывает к духовному бодрствованию и предстоянию перед Господом.
Обыкновенно наш ум занят самыми беспорядочными мыслями, они скачут, сменяют друг друга, не дают нам покоя; в сердце - такие же хаотичные чувства. Если не занять ум и сердце молитвой, то в них будут рождаться мысли и чувства греховные. Молитва Иисусова - это лекарство для души, больной страстями.
В Древнем Патерике приводится такое сравнение. Когда котел подогревается огнем, то на него не сядет ни одна муха со своими бактериями. А когда котел остывает, то по нему бегают разные насекомые. Так и душа, согреваемая молитвой Богу, оказывается недоступной дурному воздействию демонов. Душа искушается, когда остывает, когда огонек молитвы угас. А когда вновь молится, искушения рассеиваются. Это каждый может проверить на собственном опыте: в минуту скорби, когда гнетут проблемы или сердце разрывается от недобрых помыслов, стоит начать молиться Господу, произносить молитву Иисусову - и накал помыслов схлынет.
Молитва Иисусова крайне нужна именно мирянам. Она спасительна во многих бытовых ситуациях. Если ты чувствуешь, что сейчас взорвешься, выйдешь из себя, если тебе хочется произнести какое-то скверное слово или возникли нечистые пожелания, остановись и начни в уме произносить неспешно молитву Иисусову. Произноси ее со вниманием, благоговением, покаянием, и увидишь, как накал страстей уходит, всё внутри успокаивается, становится на свое место.
Если сказать прямо, то страстный человек - это человек, который не молится. Без молитвы ты никогда не будешь с Богом. А если не будешь с Богом, то что у тебя будет в душе? Молитва Иисусова - это самая доступная, простая по словам, но глубокая по содержанию молитва, которую ты можешь иметь в любом месте и в любое время.
Еще святые отцы называли молитву Иисусову царицей добродетелей, потому что она привлекает все остальные добродетели. Терпение и смирение, воздержание и целомудрие, милосердие и - всё это связано с молитвой Иисусовой. Потому что она приобщает Христу, молящийся перенимает образ Христов, воспринимает от Господа добродетели.
Ни в коем случае нельзя произносить молитву Иисусову ради каких-то душевных восторгов
Есть, конечно, ряд ошибок, которые случаются с молящимися. Ни в коем случае нельзя произносить молитву Иисусову ради каких-то душевных восторгов или что-то представлять в воображении. Молитва Иисусова должна быть без образов, со вниманием к словам, наполнена благоговением и покаянным чувством. Такая молитва дисциплинирует ум и очищает сердце, душе становится легче, потому что уходят посторонние помыслы и хаотичные чувства.
Молитва Иисусова - это спасение для любого христианина, в какой бы ситуации он ни оказался.
Молитва Иисусова - ступеньки лестницы в Царствие Божие
Об Иисусовой молитве для мирянина сказано очень много и святыми отцами, и современными опытными духовниками: она необходима. Но весь «секрет» ее заключается в том, что никакого секрета нет. И если мы сами себе эти «секреты» не придумываем, то сердечное и внимательное обращение к Господу в простоте и сокрушении, несомненно, будет содействовать нашему доброму прохождению пути христианской жизни. Здесь надо различать «делание умной молитвы» монахом под руководством опытного духовника (это отдельная тема, которой мы не будем сейчас касаться) и повторение молитвы мирянином во всякое время и во всякий час: вслух, если есть такая возможность, или про себя, если человек находится в общественном месте. Простота и сердечность, осознание своей немощи и всецелое предание себя в руки Божии - главное здесь, как и в любой молитве.
Но вот еще о чем, кажется, нужно сказать. Иногда даже эту простую молитву произносить очень сложно, и святитель Игнатий (Брянчанинов), например, определяет в этом случае «малую меру» необходимого, то есть внимание к произносимым словам в посильном приложении к ним своего сердца, пусть даже и с понуждением. Господь видит нашу тугу и борьбу и доброе произволение. Не может быть, чтобы всё время было легко, - это относится как к жизни вообще, так и к молитве. Иногда надо понудить себя, потрудиться, «пробиваясь» к Господу через собственную дебелость и уныние и смуту. И вот это делание уже всецело относится к сфере нашего доброго произволения, потому что никто у нас это стремление к Богу отнять не может, только бы оно (пусть даже и ослабевая в нас по временам) не прекращалось. И молитва Иисусова в этом случае - это те простейшие «узелки» на веревочной лестнице, по которой мы хоть и с трудом, но можем и должны постепенно взбираться горе , в . А Господь, подавший нам эту «лестницу», разве не поможет, не поддержит, не укрепит? Конечно, поддержит, и наставит, и укрепит, только бы мы совершали свое восхождение с доверием и простотой, «не мечтая о себе ничего», но с усердием и постоянством.
составитель игумен Харитон
Умное делание. О молитве Иисусовой
От составителя
«Что такое молитва? В чем ее сущность? Как научиться ей? Что переживает дух молящегося в смирении сердца христианина?
Все такие вопросы должны бы постоянно занимать и ум и сердце верующего, ибо в молитве человек беседует с Богом, входит с Ним в благодатное общение и живет в Боге. И святые отцы и учители Церкви дают ответы на все эти вопросы, ответы, основанные на благодатном озарении через опыт молитвенного делания, опыт, одинаково доступный и простецу и мудрецу» (Еп. Никон).
«Всякому христианину нужно всегда помнить, что ему необходимо соединиться с Господом Спасителем всем существом своим, надобно дать Ему вселиться в уме и сердце нашем, а к такому соединению с Господом, после причащения Тела и Крови Его, лучшее и надежнейшее средство есть умная Иисусова.
Обязательна ли Иисусова и для мирян? Непременно обязательна, потому что всякому христианину, как сказано выше, необходимо соединиться с Господом в сердце, а к сему соединению лучшим способом служит молитва Иисусова» (Еп. Иустин).
Иноку же, при пострижении его в монашество, когда вручаются четки, называемые при этом мечом духовным, завещается непрестанное, денно-нощное моление молитвою Иисусовою.
По вступлении моем в обитель, я возревновал о сем завещании для иноков и был руководим в этом своим старцем А., который разрешал все мои недоумения, встречающиеся при молитве. По смерти же старца, за разрешением недоумений я был вынужден прибегать к писаниям богомудрых отцов. Извлекая из них существенное о молитве Иисусовой, я записывал все это в свою тетрадь, и, таким образом, с течением времени у меня составился сборник о молитве.
Материал сборника разрастался из года в год, и потому он не имеет строго систематического порядка и последовательности предметов; он служил лично для меня, как справочник.
Теперь мне пришла мысль издать мой сборник или справочник, в надежде на то, что, быть может, он окажет помощь тем, кои ищут руководства для усовершенствования своей внутренней духовной жизни, и приведенные в сборнике мудрые советы св. отцов и современных нам подвижников помогут им в их добром намерении.
В сборнике встречаются повторения одного и того же; это – от искреннего желания сильнее запечатлеть в уме все то, о чем пишется. Все же, передаваемое от сердечного убеждения, должно иметь живейший интерес, тем более нужный в нынешние времена, когда повсюду наблюдается крайнее оскудение всяких стремлений в области духовной жизни.
Итак, цель издания нашего сборника та, чтобы всевозможными и разнообразными способами и многократными повторениями именно уяснить способ производства Иисусовой молитвы, показать всю ее нужду и необходимость в деле нашего духовного служения Богу. Словом – напомнить как современному монашеству, так и всем ревнующим о своем душевном спасении, древле-отеческое учение о умном делании и о борьбе со страстьми, тем более, что ныне о молитве Иисусовой, по словам еп. Игнатия, «люди, большею частью, имеют самое темное, сбивчивое понятие. Иные, считающие себя за одаренных духовным рассуждением и почитаемые многими за таковых, «боятся» этой молитвы, как какой заразы, приводя в причину прелесть» – будто бы непременную спутницу упражнения молитвою Иисусовою, сами удаляются от нее и других учат удаляться». Далее еп. Игнатий говорит: «Изобретатель такого учения, по моему мнению, диавол, которому ненавистно имя Господа Иисуса Христа, как сокрушающего всю его силу; он трепещет этого всесильного имени и потому оклеветал Его пред многими христианами, чтобы они отвергли оружие пламенное, страшное для врага, спасительное для них самих».
Посему у составителя и явилась насущная потребность собрать все необходимое для разъяснения этого духовного делания и встречающихся при этом недоумений. Сам же собиратель, не смея и подумать назвать себя «умным молитвенником», осмелился лишь извлечь из сокровищницы св. отцов их богомудрые советы о непрестанной молитве, советы, необходимые, как воздух дыханию нашему, всем ревнующим о своем спасении.
В настоящий сборник об умном делании, по вопросу о молитве, входит около четырехсот изречений св. отцов и современных нам подвижников и, кроме того, целые поучения опытных в молитвенном подвиге подвижников благочестия, как то: Святителя , Архимандрита Паисия (Величковского), Старца схимонаха Василия и других делателей священной молитвы Иисусовой.
В конце этой книги вниманию читателей предлагается указатель, в котором перечисляются приведенные здесь изречения отцов, с указанием авторов и книг, откуда позаимствованы сии изречения, с ссылкою на страницы настоящего сборника, на которых они напечатаны.
Некоторые ошибочно думают, что только для монахов. Однако Оптинские старцы наставляли и мирян заниматься Иисусовой молитвой. Преподобный Варсонофий (Плиханков) учил:
«Чтобы всегда иметь память о Боге, для этого и молитва Иисусова».
Преподобный писал о разных ступенях молитвы:
«Молитва Иисусова разделяется на три, даже на четыре ступени. Первая ступень - молитва устная; когда ум часто отбегает и человеку надо употреблять большое усилие, чтобы собрать свои рассеянные мысли. Это молитва трудовая, но она дает человеку покаянное настроение.
Вторая ступень - молитва умно-сердечная, когда ум и сердце, разум и чувства заодно; тогда молитва совершается беспрерывно, чем бы человек ни занимался: ел, пил, отдыхал - молитва всё совершается.
Третья ступень - это уже молитва творческая, которая способна передвигать горы одним словом. Тогда такую молитву имел, например, преподобный пустынник Марк Фраческий.
Наконец, четвертая ступень - это такая высокая молитва, которую имеют только ангелы и которая дается разве одному человеку на всё человечество».
Для лучшего понимания того, какие дары посылает Господь молитвенникам и какая молитва соответствует уровню духовного возрастания молящегося, преподобный Варсонофий пояснял подробно:
«Первый от Господа дар в молитве - внимание, то есть когда ум может держаться в словах молитвы, не развлекаясь помыслами. Но при такой внимательной, неразвлекательной молитве сердце еще молчит. В этом-то и дело, что у нас чувства и мысли разъединены, нет согласия в них. Таким образом, первая молитва, первый дар есть молитва неразвлекаемая.
Вторая молитва, второй дар - это внутренняя молитва, то есть когда чувства и мысли в согласии направлены к Богу. До сих пор всякая схватка со страстию оканчивалась победой страсти над человеком, а с этих пор, когда молятся ум и сердце вместе, то есть чувства и мысли в Боге, страсти уже побеждены. Побеждены, но не уничтожены, они могут ожить при нерадении, здесь страсти подобны покойникам, лежащим в гробах, и молитвенник, чуть страсть зашевелится, бьет и побеждает.
Третий дар есть молитва духовная. Про эту молитву я ничего не могу сказать. Здесь в человеке нет уже ничего земного. Правда, человек еще живет на земле, по земле ходит, сидит, пьет, ест, а умом, мыслями он весь в Боге, на небесах. Некоторым даже открывались служения ангельских чинов. Эта молитва - молитва видения. Достигшие этой молитвы видят духовные предметы, например состояние души человека, так, как мы видим чувственные предметы, - как будто на картине. Они смотрят уже очами духа, у них смотрит уже дух».
Как правильно творить Иисусову молитву
Учил молиться в простоте сердца, ожидая милосердия Божия: только один Господь знает, что на пользу для каждого конкретного человека:
«Молитву Иисусову проходи, как творишь, и приидет время, когда самое дело и милосердие Божие просветит и вразумит вашу душу, как и кого вопросить, и послётся, что ищешь и желаешь».
Старцы советовали произносить Иисусову молитву как можно чаще, но не искать при этом каких-то особых приятных чувств, духовных утешений и наслаждений.
Преподобный Амвросий объяснял:
«Устную молитву как бы кто ни проходил, не было примеров, чтобы впадал в прелесть вражескую. А умную и сердечную молитву проходящие неправильно нередко впадают в прелесть вражескую. И потому, прежде всего, должно держаться крепче устной молитвы, а потом умной, со смирением, а затем уже, кому удобно и кому благоволит Господь, переходить к сердечной, по указанию святых отцев, опытом прошедших всё это».
На вопрос, как достигнуть сердечной молитвы и что означает «опускать ум в сердце», отвечал, предостерегая:
«Сердечного места отыскивать не до лжно: когда возрастет молитва, она сама отыщет оное. Наше старание - заключать ум в слова: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную”».
Во время Иисусовой молитвы часто находит буря помыслов, которые всевает враг.
Преподобный Иларион учил не противоречить вражьим помыслам, так как это под силу только опытным молитвенникам, а просто продолжать молиться в простоте сердечной, уповая на милость Божию:
«А если когда против желания ум пленится, тогда продолжать молитву, а не противоречить - противоречить не твоей еще меры».
Оптинские старцы предупреждали о необходимости смирения при молитве. Как-то духовное чадо отца Амвросия пожаловалась ему на то, что при произнесении Иисусовой молитвы она запинается на словах «Помилуй мя, грешную». Старец отвечал:
«Пишешь ты, что в молитве Иисусовой есть у тебя какое-то запинание на словах “Помилуй мя, грешную”; это показывает, что прежде эта молитва совершалась тобою без должного смирения, без которого неприятна Богу и молитва наша. Поэтому принудь себя ударять на слово “грешную” с должным понятием».
Напоминал о том, что идущий путем Иисусовой молитвы может претерпевать скорби, которые, однако, нужно принимать без ропота:
«Путь молитвы Иисусовой есть путь кратчайший, самый удобный. Но не ропщи, ибо всякий идущий этим путем испытывает скорби».
Об опасности «выпрашивания» духовных даров и молитвы высокой степени
Оптинские старцы предостерегали от самовольного стремления добиваться более высокого уровня молитвы или домогаться духовных даров, будь то слезы на молитве или чистота и бесстрастие.
Преподобный Лев писал, что, не очистив сердца, не победивши страстей, нельзя сохранить духовное богатство без вреда для себя:
«Вы, вкусивши по милосердию Божию сладость и утешение от молитвы, теперь не обретая сего в себе, смущаетесь, унываете, считаете себя виновницей сей потери, и ваше нерадение - это истинная правда. Но я нахожу здесь и Промысл Божий, отъявший от вас сие утешение. Не победивши страстей и не очистивши сердца своего, можно ли сохранить это богатство без вреда! И не дастся вам оно к пользе вашей, дабы не впали в прелесть».
Преподобный Варсонофий также предостерегал об опасности «выпрашивания» даров и молитвы высокой степени:
«Молиться о даровании молитвы внимательной можно, но молиться о даровании высоких молитвенных состояний, я полагаю, погрешительно. Это надо всецело предоставить Богу. Некоторые выпрашивают себе молитву высокой степени; Господь давал им по безграничному Своему милосердию, но им самим она не была впрок…»
Написал статью «Предостережение читающим духовные отеческие книги и желающим проходить умную Иисусову молитву», где он предупреждал, что Иисусову молитву нужно читать просто и главным должно быть чувство покаяния, а не искание высоких духовных даров.
Преподобный Макарий учил:
«Помните: дар молитвы, а не собственность твоя; надобно сей дар заслуживать не одною молитвою, но и прочими благими делами: смиренномудрием, простотою, терпением, простодушием, а без сих добродетелей хотя, мнится, кто якобы стяжал молитву, но прельщается: не молитва это, но маска молитвы».